Существует такое пропагандистское поверье по обе стороны российско-белорусской административной границы: «углубление интеграции» = «присоединение Белоруссии к РФ».

С западной стороны это страшилка, которой заинтересованные лица оперируют в политической риторике, полемике и в попытке государственного переворота. С восточной — лозунги поп-патриотов, видящих залог партнёрства только в возрождении былого географического величия, ибо настоящего им не хватает.

Однако, несмотря на такой своеобразный «консенсус сторон», никакой инкорпорации (аннексии, оккупации и чего-нибудь такого) мы не наблюдаем.

Хотя, казалось бы, вот же удачный момент: политический кризис в Белоруссии, мятеж-майдан, атака на главу государства, да и сам глава государства для Москвы «неудобен» (жёстко торгуется, выдвигает условия, какие-то свои отношения выстраивает с геополитическими конкурентами России). Самое время.

Но нет.

Вместо этого государство Российская Федерация и лично Владимир Путин всю свою политическую мощь и даже немножко денег дают в опору белорусскому государству и лично Александру Лукашенко.

Почему так?

Потому что ключевое слово — «государство».

Потому что белорусский майдан и роль России в этом эпизоде — это не «удачный момент для захвата», а исчерпывающая иллюстрация идеологии союзного строительства.

Августовские и до сих пор не до конца выдохшиеся майданные приключения в Белоруссии — это, по сути, всего лишь очередная сценка в вечном и всемирном сюжете соревнования мятежа и государственности. Ведь майдан в Белоруссии назвать попыткой переворота можно только условно: там не стояло задачи закулисной замены одной властной группировки на другую. Речь шла о сносе суверенной белорусской государственности как таковой.

И неважно, какие честные побуждения ведут граждан на акции протеста. Неважно, какие именно проблемы существующей государственности их заботят и существуют на самом деле. Неважно, насколько хорош или нехорош президент Лукашенко. Неважно, какие свои шкурные интересы вылавливают в Белоруссии внешние игроки. Это всё в той или иной степени закономерные и случайные сопутствующие обстоятельства.

По модулю всё просто: белорусская суверенная государственность есть — или её нет.

В такой очевидной постановке вопроса у России предусмотрена только одна позиция: за суверенное государство. И в интересах граждан этого государства, и в своих собственных.

Потому что даже если в стране что-то неладно (а ладно всё только в Царствии Небесном, но и это неточно, не хватает достоверной информации), то поправить это может только государство. Оно для того и существует.

Более того. Это ещё и потому, что идеология союзного строительства, практикуемая в России и других центрах союзного ядра, не просто не отрицает суверенную государственность участников евразийской интеграции, но и ставит её обязательным условием.

Евразийский союз изначально задуман как своего рода «купеческое объединение». Он базируется на осознании всеми участниками своих национальных экономических и иных прикладных выгод (включая военную безопасность). Носителями такого осознания могут быть только состоявшиеся суверенные дееспособные государства. Только они имеют возможность действовать в собственной логике, а не по указке со стороны ради чужого профита. Только взаимодействие суверенных дееспособных субъектов способно создать эффективное саморазвивающееся экономическое пространство, которое и так исторически наше общее.

Собственно, с такой же логикой Путин подходит и к закономерностям нынешнего кризиса миропорядка вообще: «глобализация суверенитетов», «глобализация естественно обусловленных миров-экономик». Евразийский союз — один из таких миров.

И всю эту красоту ведь не Путин, Назарбаев или Лукашенко взяли и придумали вот только что. Такая идеология союзного строительства — прямой наследник российского и советского исторического опыта. И этот опыт тоже рациональный и объективный. Об этом подробнее — в следующий раз.