Минувший 2020 год стал крайне тяжёлым для потребителей: по итогам года продовольственная инфляция в России составила 8,2 %, тогда как в странах ЕС цены на продукты питания выросли лишь на 1,1 %. Ситуация с продуктовой инфляцией в России, безусловно, лучше, чем в соседней Украине, где с 2016 года реализуется программа построения аграрной сверхдержавы с бикультурным — маслично-зерновым — сельским хозяйством, впавшим в зависимость от импорта базового продовольствия. Однако от бед соседей свои продукты питания дешевле не становятся.

Проблема продовольственной инфляции уже успела стать федеральной: в 2020 году замораживались цены на сахар и подсолнечное масло, устанавливались квоты на экспорт зерна, а также вводился новый механизм регулирования цен на социально значимые товары.

Тем не менее, остроты проблемы эти меры не сняли, и, в ходе отчёта о работе правительства перед депутатами Госдумы, премьер-министр Михаил Мишустин заявил, что одной из причин роста цен на социально значимые продукты стала жадность некоторых производителей и торговых сетей.

Очевидно, что корень проблемы лежит в механизме ценообразования на продовольствие. Если СССР с его государственной экономикой и отдельным миром-системой практически не зависел от колебаний на мировом рынке продовольствия (хотя продовольственная инфляция в СССР была), то Россия, как часть мирового продовольственного рынка, крайне зависит от его конъюнктуры и особенностей ценообразования, многие из которых сложно назвать объективными и предсказуемыми.

В итоге сложилась простая ситуация: производителям выгодно экспортировать продовольствие на мировой рынок (он премиальный), а чтобы не терять прибыль — повышать отпускные цены на продукты питания на внутреннем рынке. Заодно и торговые сети воспользовались повышенным спросом и нервозностью на рынке. Усугубила ситуацию и девальвация рубля, автоматически повышающая стоимость ряда инвестиционных товаров (пород животных, инкубационных яиц и семенного материала, а также оборудования).

Бизнес на заявление Михаила Мишустина обиделся, однако исследование РЭУ им. Плеханова показало, что 2020 год стал по-настоящему золотым не только для продовольственного ритейла, но и для производственных цепочек в производстве и переработке в отдельных сегментах рынка, где доходы от реализации выросли на 11 %, а прибыль от продаж — на 20 %.

Сложно сказать, на кого россияне возлагают вину на растущие цены — соответствующие опросы не проводились, однако, виновником общественное мнение, заметившее рост цен, наверняка назначило бы торговые сети как канал распространения продовольственных и непродовольственных товаров. Тем более, что весна 2021 года отметилась чередой сделок слияния и поглощения в сегменте продовольственного ритейла.

Именно о продовольственном ритейле, его становлении и развитии как в России, так и в других странах Евразийского союза, о взаимоотношении властей различных уровней и предприятий торговли, а также о том, почему российский торговый капитал с трудом выходит на рынки стран ЕАЭС, пойдёт речь в данном исследовании.

• Несмотря на одинаковые стартовые позиции ритейл в постсоветских странах развивается по разным моделям. В России, Белоруссии и на Украине удалось построить вполне европейские системы розничной торговли, отличие которых от ритейла в странах ЕС состоит в зрелости рынка. Впрочем, пройти за 30 лет тот путь, который прошла европейская розничная торговля за 75 лет невозможно. В республиках Центральной Азии в розничной торговле доминируют классические форматы — рынки и базары.
• Российский ритейл является самым развитым на постсоветском пространстве: в стране три крупных федеральных ритейлера (Х5, «Магнит» и «Лента»), чьи акции торгуются на фондовых биржах, а финансовые возможности позволяют открывать в год тысячи магазинов, поглощать своих конкурентов и создавать собственные пищевые производства.
• Ни в одной другой республике бывшего СССР нет ритейлеров в FMCG сегменте, которые могли бы на равных конкурировать с российским «Магнитом» или X5 Retail Group, однако специфика FМCG-ритейла состоит в том, что успешные примеры экспансии за пределы национальных границ для него скорее исключение, чем правило. Примеров успешных транснациональных ритейлеров немного: Metro, SPAR, Auchan, Globus и Carrefour. Как видно, в списке доминирует европейский торговый капитал, однако ни в одной из бывших стран СССР ему не удалось войти даже в тройку ритейлером — первые места всегда занимают национальные компании.
• Никаких чудес в экспансии не смог проявить и отечественный продовольственный ритейл: в Центральной Азии доминируют иные форматы торговли (рынки и базары), а местные поставщики не в состоянии производить необходимую для супермаркетов продукцию. Рынок Белоруссии зарегулирован и движется по пути монополизации его «Евроторгом», даже на предельно близком (до 2014 года) украинском рынке российскому ритейлу не удалось закрепиться в силу консерватизма и изъянов правовой практики. Впрочем, пример жёстких дискаунтеров («Светофор» и «Доброцен»), а также компаний не из FMCG сегмента («Детский мир», «Спортмастер» и бренды fast-fashion) показывают, что в российский торговый капитал способен успешно расширяться за пределы своего домашнего рынка.
• Российский онлайн-ритейл (Ozon и Wildberries) уже доказал, что может выходить за пределы российского рынка, однако работать он может лишь в дружественных России странах, чьи политики не блокируют российские сайты и онлайн-сервисы.
• Доминирование классических форм торговли в странах Центральной Азии является следствием того, что в каждой из республик региона есть непреодолимые силы, которые не позволяют провести концентрацию торгового капитала. В Казахстане чрезвычайно низкая плотность населения, из-за чего центрами сетевой торговли становятся две столицы и Восточно-Казахстанская область. В Кыргызстане крайне слабое государство оказалось не в состоянии обеспечить контроль над границами, что превратило страну в центр реэкспорта китайских товаров, поставляемых в КР челноками. В Узбекистане государство долгое время проводило экономическую политику, которая сдерживала появление сетевого ритейла.
• Ещё одна фундаментальная причина неразвитости сетевого ритейла в республиках Центральной Азии — слабость местного сельского хозяйства. Если в России и Белоруссии как зонах рискованного земледелия для развития АПК требовалась концентрация капитала в формате сперва колхозов и совхозов, а затем и латифундий с агрохолдингами, то в Узбекистане, например, благоприятных климат и ориентация на выращивание фруктов и овощей позволяют существовать массе мелких и средних фермеров. Фермеры в отличие от агрохолдингов не в состоянии производить в достаточном объёме продукты питания стандартного качества. Поэтому в Кыргызстане проблемы с поставками местных фруктов в супермаркеты, а российский ритейл сталкивается с трудностями в приобретении казахстанских продуктов питания — поставщики не в состоянии выполнить свои обязательства.
• Именно специфика с/х не позволяет развиваться торговым сетям. Однако если в Кыргызстане власти понимают эту проблему, но ничего не могут сделать в силу дефицита кадров и финансов, то в Казахстане и Узбекистане власти не просто осознают проблему, но и решают её. В Казахстане создаётся национальная товаропроводящая система, в Узбекистан с приходом к власти Шавката Мирзиёева реализуется программа модернизации рынков и привлечения французского капитала для развития логистики и хранения фруктов и овощей. Какая из моделей — казахстанская или узбекистанская — окажется эффективнее покажет лишь время. Для Кыргызстана успешная модернизация АПК и развитие сетевого ритейла в Казахстане и РУз является угрозой и может привести к консервации аграрной отсталости, а также постепенной сдаче внутреннего рынка иностранным поставщикам продуктов питания и торговым сетям, которые будут реализовывать продукты питания иностранного производства.
• От того, насколько тонко отлажена работа связки АПК и ритейла зависит не только ассортимент в каждом отдельном магазине, но и продовольственная безопасность страны. Украинский ритейл превратился в канал для захвата украинского рынка европейскими производителями продуктов питания, тогда как в России ритейл служит каналом для сбыта отечественных потребительских товаров. Это фундаментальное различие обусловлено спецификой сельскохозяйственных моделей двух стран: в России, в отличие от Украины, национальный капитал активно принялся развивать не только растение, но и животноводство. Главным стимулом для освоения рынка животноводства и выхода растениеводства в высокий передел (например, закладки садов) стало продовольственное эмбарго, расчистившее внутренний рынок от европейского продовольствия, дав возможности с/х не только для количественного, но и качественного роста. Губительная роль украинского ритейла для украинского же АПК обусловлена низким качеством регулирования отрасли и соглашением об Ассоциированном членстве Украины в ЕС, снявшем ограничения для сбыта европейских продуктов питания на украинском рынке.

Скачать полную версию исследования можно по ссылке (.pdf).