Политические репрессии, они же политически мотивированные преследования, — имманентная функция любого, даже самого демократического, государства как инструмента насилия в руках правящего класса. Репрессии означают подавление противников государства, тех, кто в той или иной форме посягает на власть и собственность правящего класса. Для этого существуют институты полиции, прокуратуры, спецслужб, судов и т. д. Если государство не подавляет своих противников, противники раньше или позже подавляют его и формируют другое государство.

Так случилось, например, на Украине в период Евромайдана, когда правительство Януковича отказалось от репрессивных мер в отношении восставшей оппозиции и оппозиция снесла существовавшее до того государство, создав новое (хоть и с тем же названием) государство, основанное на иных принципах и имеющее иные задачи.

Зато пришедшие к власти в результате победы Евромайдана группы, опирающиеся на часть местной олигархии и представителей западных правительств и крупного западного капитала, очень быстро организовали открытый террор против своих оппонентов, вылившийся в широкий спектр действий: от похищений до политических убийств, от запугиваний до уголовных преследований, от использования праворадикальных группировок для террора на контролируемых киевскими властями территориях до неконституционного использования армии для подавления восстания в Донбассе. Все это совершалось и продолжает совершаться под лозунгами крайнего шовинизма и радикального национализма, которыми власти оправдывают развязанный террор. Открытая террористическая диктатура самых шовинистических кругов финансового капитала, согласно классическому определению, называется фашизмом.

Поэтому, обсуждая и осуждая репрессии на Украине после 2014 года, мы говорим не о репрессиях вообще (которые практикуются в любом государстве в любую эпоху), а о таких репрессиях, которые являются частью фашистской политики — об открытом терроре, который не опирается на нормы международного права, положения Конституции и совершается часто даже вопреки специально прописанному дискриминационному законодательству фашистского государства. Так, с 2014 года на Украине уголовно преследуют сочувствующих ЛНР и ДНР людей как «пособников террористической организации», хотя ни одним судом на Украине (и в мире) ни ЛНР, ни ДНР террористической организацией признаны не были. Это яркий пример открытого (не прикрытого демократическими институтами и процедурами) политического преследования противников режима, но не единственный. Подобные примеры человечество наблюдало, прежде всего, в зависимых от США фашистских диктатурах Латинской Америки (т. н. хунтах), например, в Чили или Сальвадоре, а также в Греции во времена «черных полковников» и других местах.

В представленном докладе мы не говорим обо всех нарушениях прав человека на Украине (от актуального во время насильственной мобилизации права на свободу передвижения до права на свободу национального и культурного самоопределения или свободу вероисповедания), иначе он бы превратился в монографию. Речь пойдет только о судебных (и отчасти внесудебных) преследованиях людей за взгляды и мнения, отличные от транслируемых властями.

Эти взгляды и мнения, в частности, могли привести к тому, что граждане Украины, не принявшие в 2014 году госпереворот, а также массу нарушающих их права послемайданных преобразований, стали в той или иной форме сотрудничать с различными органами Российской Федерации, в том числе работать в администрациях на занятых российской армией территориях. Если смотреть на текущую войну лишь как на конфликт двух государств (так формализовано смотрят на него большинство международных организаций), мотивацию этих людей до конца понять невозможно. Однако, если увидеть в конфликте черты идущей уже 10 лет гражданской войны, поступки этих людей перестают выглядеть как «предательство» или «переход на сторону врага», поскольку врагом для этих граждан Украины с 2014 года являются пришедшие к власти путем вооруженного госпереворота и зависимые от западных правительств украинские власти и подконтрольные им ультраправые парамилитарные группировки. В этом смысле поддержка российской армии с их стороны является естественным продолжением поддержки Антимайдана, повстанцев Донбасса и любых сил, провозглашающих своей целью освобождение Украины от внешнего управления и ультраправой дискриминационной политики.

После начала СВО преследования за взгляды и мнения на Украине вышли на количественно и качественно новый уровень даже по сравнению с тем, что происходило после победы Евромайдана. Некомбатантов, задержанных в связи с конфликтом, принято называть термином гражданские пленные. По нашим данным, на Украине таковых может находиться не менее 10 тысяч человек. В то же время Мининтеграции Украины говорит о том, что Россия удерживает порядка 1 600 украинских гражданских. Это значит, что часть людей может быть обменяна на ту сторону, на которой эти люди хотели бы находиться. Однако на данный момент происходят только обмены военнопленными. За все время СВО из Украины были получены только двое гражданских — политик Виктор Медведчук и поэт Ян Таксюр. Остальные тысячи гражданских пленных все еще находятся в местах лишения свободы на Украине и надеются, что не зря поверили России, надеются, что Россия их не бросит. Большая часть доклада посвящена им.

Полная версия доклада доступна по ссылке (.pdf).