Беларусь и Украина. Трудно найти на постсоветском пространстве два настолько непохожих осколка некогда единой страны. Тем не менее есть у них и общие черты: оба государства находятся на фронтире и входят в орбиту одного из двух интеграционных проектов (ЕС и ЕАЭС). Правда, Украина является скорее торговой факторией ЕС, нежели полноценным участником. А Беларусь участвует одновременно в двух проектах, являясь частью ещё и Союзного государства России и Беларуси.

Впрочем, главное здесь то, что нахождение на фронтире определяет стратегию поведения, вынуждая такие государство подстраиваться под особенности более крупного соседа, встраиваться в его производственные цепочки и рынки, в том числе рынки труда.

И украинцы, и белорусы ездят на заработки за рубеж в страны ЕС и в Россию. Друг к другу, впрочем, тоже ездят. Давайте посмотрим, чем отличаются модели трудовой миграции двух стран и к каким сходным последствиям в экономике Украины и Беларуси приводит трудовая миграция.

Украина

Начнём с приятного. Согласно оценке Нацбанка Украины, в прошлом году трудовые мигранты перевели и привезли на родину эквивалент порядка 11 млрд долларов. Правда, выяснить, сколько приходится на одного гастарбайтера, непросто, ведь оценки весьма разнятся. В среднем количество постоянных мигрантов оценивают в 3–5 млн человек, однако на этом всё только начинается: «[Ещё около] 79 миллионов — это так называемая "маятниковая миграция", но и эти трудовые ресурсы можно считать потерянными для украинской экономики. На Украине эти 9 миллионов лишь "отсыпаются". Сравните эти цифры с 17,8 млн экономически активного населения в возрасте 1570 лет, по данным Госстата за прошлый год. По большему счёту все сходится: штатных работников всего 7,6 млн. Из страны "выпало" более 10 млн человек», — рассказал украинский экономист Александр Кущ изданию kp.ua.

Примерно 2 млн из них находятся в Польше. Правда, только половина официально. «Около одного миллиона граждан Украины делают отчисления в пенсионный фонд Польши», — сообщает Система социального страхования Польши.


Согласно данным ООН, Украина занимает 8-е место по количеству мигрантов в мире (2017 год). Источник: newsone.ua со ссылкой на ООН.

Однако методика подсчёта ООН иная: там, похоже, не делают особой разницы между мигрантами и трудовыми мигрантами, а также не учитывают маятниковую миграцию, хотя статистика весьма показательна. Скажем, на втором месте в 2017 году находилась Мексика с 13 млн мигрантов. И её положение сильно напоминает Украину. Мексика так же, как и Украина, находится на фронтире южно-американской и северо-американской экономик. И последняя затягивает трудовые ресурсы Мексики, примерно как ЕС втягивает в себя украинские трудовые ресурсы. Отличие лишь в том, что Дональд Трамп собирается строить на границе с Мексикой стену от мигрантов, а страны ЕС, наоборот, либерализируют своё законодательство в отношении украинцев.

Сегодня уже мало кто помнит, что подписание Соглашения об ассоциации (СА) затянулось до 1 сентября 2017 года. А всё из-за позиции Нидерландов, где восприняли 40 млн украинцев как потенциальных нахлебников. В результате при подписании СА они специально оговорили ряд пунктов: СА не даёт права Украине на вступление в ЕС (не лишает, но и не даёт), не означает открытия рынка труда ЕС для украинцев и т. п. уточнения.

Однако политики в Польше оказались прозорливее. Там решили так: не хотите пускать украинцев в ЕС — и не надо. Нам даже лучше. Мы их пустим к себе.


В итоге с 2015 года украинцы держат первенство по получению ВНЖ в Польше (47 тыс. за прошлый год, 179 тыс. всего). С 2018 года поляки упростили для украинцев сезонную трудовую миграцию, что даёт возможность работать до 8 месяцев в году без оформления рабочей визы. Зато виза открывает дорогу дальше на запад: согласно постановлению суда ЕС компании стран, входящих в ЕС, имеют право направлять своих работников в длительные командировки в другие страны союза без оформления местной рабочей визы. Достаточно визы, открытой в стране первичного пребывания. Из-за этой лазейки растёт число украинцев-гастарбайтеров в Прибалтике, Германии, странах Северной Европы. Вполне вероятно, что как раз поэтому поляки в марте прошлого года отменили выдачу рабочих виз украинцам — можно ехать и без них (но уже не дальше Польши.


В прошлогоднем рейтинге издания Dziennik Gazeta Prawna «50 самых влиятельных людей польской экономики» второе место занял собирательный образ украинца как героя польской экономики. По идее, в рейтинге этого года коллективный герой и вовсе должен выйти на первое место, ведь в 2017 году ВВП Польши вырос на 4,6 %, а в 2018-м — уже на 5,1 %. «Мы имеем ситуацию, когда Украина и Польша уже стали единым экономическим организмом», — такова оценка экс-посла Польши на Украине Яна Пекло.


Полякам на пятки наступает Чехия. Там легально трудятся уже 120 тыс. украинцев, а правительство Чехии заявляет о ещё 300 тыс. вакансий. Германия вакансий не выставляет, но законодательство также упрощает. В результате ещё прошлой осенью в Польше ожидали оттока до 0,5 млн украинцев в течение ближайшего полугода, а в начале этого года нарастили прогноз до 1 млн.

Впрочем, всё это неудивительно. «В 1999 году сокращение трудоспособного населения наблюдалось только в 16 странах мира. В 2018 году таких стран было уже 39. При этом сокращение трудовых ресурсов наблюдается во всех 23 странах региона Восточной Европы, куда включается и Украина. В 2019 году Украина потеряет почти 1,5 % трудовых ресурсов», – говорится в последнем отчёте Global Economy Watch. Говоря простым языком, у ближайших соседей Украины резко меняется ситуация на рынке труда. И если в Нидерландах ещё могут себе позволить кривить носом «не нужно нам тут никаких украинцев», то в Польше и Чехии этого позволить уже не могут.

Трудовую миграцию из Украины в Россию считать даже сложнее, чем европейскую. Скажем, в 2017 году официально на работу в РФ въехало более 0,5 млн украинцев. Однако сколько всего украинских гастарбайтеров в России? Если судить по переводам, немало.


РФ стабильно входит в топ-3 стран, из которых на Украину текут денежные потоки.

Согласно данным ГУВМ МВД РФ, в 2015–2017 гг. 1,146 млн въехавших из Украины указали в миграционных картах целью въезда «работа по найму». Однако это только динамика, не дающая полной картины.


В Международной организации по миграции (МОМ) утверждают, что в России находится порядка 4 млн украинцев трудоспособного возраста. Источник: nashemisto.dp.ua со ссылкой на МОМ.

Правда, есть нюанс (он прослеживается и в странах ЕС, однако в России выражен сильнее): с каждым годом всё сложнее отделять трудовых мигрантов от просто мигрантов. Трудовой мигрант уезжает работать на вахту, на сезон, возвращается и едет снова. Или же работает несколько лет ради какой-то цели (создать свой бизнес, заработать на квартиру/дом, поднять детей), но потом возвращается обратно.

После Евромайдана тенденция изменилась: украинцы принялись активно пускать корни в ЕС и РФ, оформляя ВНЖ и гражданство. Это уже не трудовая миграция. Гастарбайтер, как правило, не идёт на такие затраты денег, сил и времени. Да, ВНЖ иногда необходим отдельным категориям квалифицированных мигрантов, однако их доля мала, погоды они не делают.

Вот свежий пример. В 2018 году гражданами РФ стали 83 тыс. граждан Украины. Теоретически эти 83 тыс. следует вычесть из количества украинцев в РФ. Однако вряд ли МОМ за этим следит, отсюда и такое большое количество (Украина официально признаёт 2,5–3 млн).

А значит, трудовую миграцию из Украины можно делить ещё на «старую» и «новую». Новичков вытолкнула за границу нужда, это первоочередной мотив. Их ближайшая цель — перестать бедствовать.

Поработав какое-то время, часть мигрантов начинает понимать, что ехать обратно им по большому счёту незачем, потому что это означает вернуться туда, из чего они так долго выбирались.

Впрочем, это не догма. Так, в число наиболее прибыльных поездов «Укрзализныци» уже много лет входит поезд № 74/73 Львов — Москва. Скажем, только за первые 6 месяцев 2018 года он перевёз 90 тыс. пассажиров (для сравнения: Киев — Москва перевёз 64 тысячи). Казалось бы, парадокс: под боком Польша, отношение к РФ у жителей Западной Украины, как правило… неоднозначное. Один только проезд в оба конца обходится в 200 долларов. Но едут именно в Москву.

Обычно причина в том, что это гастарбайтеры из сёл, т. е. график их поездок прочно связан с календарём с/х работ. Если не связан, то какое-никакое хозяйство всё равно есть. Бросить его навсегда и перебраться к месту постоянного заработка окончательно решаются единицы.

Беларусь

Население Беларуси меньше населения Украины примерно в 4,4 раза. Но это если опираться на официальные цифры в 9,5 млн и 41–42 млн соответственно. А как мы выяснили, от официальных цифр в случае с Украиной необходимо вычесть миллионов 8: 4 млн — средние цифры по постоянной трудовой миграции и ещё 4 — половина от маятниковой. Остаётся 34–35 млн. Поделим на 9,5 млн белорусского населения и получим коэффициент 3,58. Он нам необходим для понимания, при каком количестве трудовых мигрантов Беларусь может стать второй Украиной. Делим на то же среднегодовое количество (8 млн) украинских мигрантов и получаем 2,23 млн. Есть ли столько белорусов на заработках за пределами республики?

Если брать официальную статистику, то она даёт цифры ниже более чем на 2 порядка. Департамент по миграции и гражданству МВД РБ в январе сообщил, что в течение 2018 года на заработки выехало примерно 11,1 тыс. белорусов, т. е. на 390 человек больше, чем годом ранее. Из них примерно 5 тыс. уехали в Россию, почти 3,2 тыс. — в Польшу. За ними с большим отрывом следует Литва (почти 1,3 тыс.). На фоне украинской статистики смотрится несерьёзно. Даже если сравнивать не с общим количеством, а с динамикой (т. е. сколько украинцев выехало на заработки в течение 2018 года), всё равно масштабы несопоставимы.


Однако Варшавский аналитический центр EAST приводит более впечатляющие данные. Во-первых, ссылаясь на информацию посольства Польши, аналитики утверждают, что в 2018 году гражданам Беларуси было выдано около 40 тыс. рабочих виз (украинцам — 1,7 млн).

Количество приглашений в рамках упрощённого порядка трудоустройства (вероятно, речь о сезонной занятости, не требующей рабочей визы, т. е. порядок аналогичен привлечению украинцев) за 4 года выросло в 10–12 раз. Наконец, около 100 тыс. белорусов имеют т. н. «карту поляка» — документ, подтверждающий наличие польских корней у его владельца. По сути, карта поляка даёт примерно те же права, что и ВНЖ. По этому показателю Беларусь идёт вровень с Украиной.

По числу студентов в польских вузах Украина также опережает Беларусь: 33 и 5 тыс. соответственно, хотя если учесть коэффициент разницы в населении, то разница окажется уже не такой заметной.

В целом же в странах Запада, по оценке члена Глобальной ассоциации экспертов по миграционной политике, доктора экономических наук Ирины Ивахнюк, уже в конце 2017 года работало около 0,5 млн граждан Беларуси.


В России, впрочем, и того больше — около 1 млн человек. Официально, правда, таковых порядка 700 тыс, однако часть белорусов пользуется преимуществами СГ и не становится на миграционный учёт.

Тут нужно отметить важный момент. Часть белорусов работает в России на совместных белорусско-российских предприятиях, ещё часть — на предприятиях, поставляющих сырьё или продукцию для производителей РФ и РБ, связанных производственными цепочками. Т. е. это трудовая миграция, но уже несколько иного рода, она способствует двусторонней торговле в рамках СГ.

Т. е. до соответствия доли трудоспособного населения, находящегося на заработках за рубежом, Беларусь не дотягивает — на Украине больше. С другой стороны, весовая категория плюс-минус соответствует: 1,5 млн мигрантов — большая цифра для сравнительно небольшой Беларуси.

За деньгами, но не только

Итак, с количеством разобрались, однако трудовая миграция — это не только количественный показатель, поскольку в таких объёмах она становится общеэкономическим фактором. Попробуем пояснить на примерах.

Итак, 2 из 3 белорусов едут работать в Россию, хотя зарплата там, как правило, ниже, чем в Польше. Почему они так поступают? Нет языкового барьера, есть культурная общность — не нужно вливаться в коллектив, такой работник практически сразу становится своим. Однако не менее важны и бюрократические препоны, а вернее их отсутствие. Белорусу не нужно платить за трудовой патент (как нужно это делать тому же украинцу). И даже не нужно, как в Польше, платить за трудовую визу (с 2018 года её оформление в Польше обходится в 8 долларов). Пустяк, но приятный. Более того, как уже сказано, белорусы чувствуют себя в законодательном поле СГ весьма комфортно и не слишком переживают о соблюдении формальностей: по состоянию на прошлый год официально числились работающими в РФ всего 126 тыс. человек.

Ведь зарплата трудового мигранта — это лишь одна грань явления. Точно так же, как их общее количество без выяснения остальных характеристик.


Выезд на заработки в другую страну — это всегда стресс. «Выход из зоны комфорта», как это теперь модно говорить у организаторов тренингов личностного роста. Многие мигранты жалуются, что им приходится подписывать документы, хотя они слабо понимают, под чем подписываются.

Для местных мигрант всегда таковым и остаётся, случаи интеграции в общество крайне редки. Обычно это происходит уже на втором поколении, но не раньше. Это тоже не добавляет оптимизма.

Стресс может усиливать что угодно, вплоть до другого набора и качества продуктов в магазинах и на рынках. И когда компенсация за такой стресс — доход, который лишь на пару сотен долларов превышает тот, что был бы в России, многие выбирают более комфортные и привычные условия, а не более высокий доход.

Собственно, когда-то Украина была для России второй Беларусью. Пока не нужно было тратиться на оформление трудового патента, пока отношения между странами были лучше, украинцы рассуждали в том же ключе, даже из западных областей (популярность поезда Львов — Москва до сих пор это демонстрирует).

Как связаны миграция и декреты против «тунеядцев»

Впрочем, всё это с точки зрения конкретного мигранта, а ведь есть ещё и уровень государства. И там, когда миграция начинает достигать масштабов Украины и Беларуси, она вызывает действия и реакции, связь которых с миграцией неочевидна обывателю, а значит об этом следует сказать особо.

Одной из конфликтогенных тем в белорусском обществе вот уже несколько лет является Декрет о предупреждении социального иждивенчества, более известный как декрет № 3. Читателям из Беларуси нет смысла дважды объяснять его суть. Остальным рекомендуем прочесть его текст. Если коротко, то декрет обязывает граждан трудоспособного возраста быть трудоустроенными или компенсировать государству расходы на социальные услуги (большей частью на медицину).

В своё время это вызвало шквал критики вплоть до открытых протестов. В них, к слову, зачем-то пытались принять участие украинские националисты, но это ещё полбеды. Гораздо хуже то, что их белорусские коллеги не сказали своим коллегам: «Ребята, дома посидите», давая тем самым обществу 2 чётких сигнала:


  1. Белорусская оппозиция даже не стремится понять смысл решений, принимаемых властью, и не увязывает их с проблемами, с которыми сталкивается государство (скорее всего, оппозиция о них даже не знает).
  2. Оппозиции всё равно, с кем вместе и против чего протестовать — был бы «движ».

Кстати, власти критику учли. После протестов действие декрета было временно приостановлено, концепцию пересмотрели, ввели вариант самозанятости. К тому же платить не занятые официально белорусы начинают только теперь, и то не за все госуслуги, а пока лишь полную стоимость ЖКУ (сначала — горячей воды, в конце года добавится отопление).


Однако вернёмся к декрету, занятости и миграции.

В апреле декрету исполнится уже 4 года, однако впервые публично заявил о возможности такого хода со стороны правительства ещё в 2013 году тогдашний премьер-министр Михаил Мясникович. А раз заявили о проблеме 6 лет назад, значит, копили о ней информацию, анализировали, прорабатывали решения ещё какое-то время. Думается, не меньше года и вряд ли более двух лет. Это означает, что о влиянии миграционных потоков на расходы государства на социальную сферу в руководстве РБ задумались ещё в начале текущего десятилетия.

Если задаться целью и начать отматывать события обратно, в ретроспективе мы обнаружим ещё немало решений, которые вытекают из осознания этой проблемы. Однако тогда придётся писать уже не статью, а книгу. Поэтому остановимся на одном только декрете (тем более что на Украине есть его «двоюродный брат», о котором позже).

Связь простая. Работающий в Беларуси имеет официальный доход, с которого платит налоги. Налоги идут в бюджет, из которого затем оплачивается содержание социальной сферы. В рамках СГ это тоже отрегулировано: работающие в Беларуси россияне платят налоги и пользуются услугами образования и здравоохранения, и наоборот. Но, как уже сказано, лишь часть белорусов, работающих в РФ, предпочитает открыто это декларировать.

С точки зрения мигранта, действительно, это ужасно «несправедливо»: он же белорус, зачем же ему в российский бюджет платить? А в белорусский он тоже платить не будет, потому что он ведь там временно не живёт, а значит, зачем тратиться?

Но если в рамках СГ это законодательно сбалансировано («наши у вас платят, вы у нас, права равные»), то белорус-мигрант где-нибудь в Польше или Литве в самом деле не понимает, зачем ему отчислять на содержание соцсферы на родине, если за необходимые услуги ему приходится платить в стране пребывания.

В итоге в бюджете дефицит и думы «Что делать?».

Однако в Беларуси ответ на вопрос нашли, и ответ системный.

Более того, Беларусь системно относится не только к следствию, но и к его причине. Летом прошлого года в правительстве начали разработку Национальной миграционной стратегии. «Пока у нас нет понимания, нужна ли внешняя рабочая сила и зачем отправлять наших граждан за рубеж. Это предстоит решить во время работы по созданию Национальной стратегии. Отмечу, что в первую очередь должна быть обеспечена защита национального рынка труда и приоритетное право граждан республики на занятие вакантных мест», — рассказала начальник главного управления юридической работы и правового обеспечения Федерации профсоюзов Беларуси Марина Лазарь. К примеру, в РФ такая стратегия принята — до 2035 года. В числе прочего она предусматривает восполнение нехватки трудовых ресурсов мигрантами.


Нет понимания — это честно. Ведь даже со следствием разобрались совсем недавно, и наверняка декрет № 3 ещё будет меняться. Понять, как нужно относиться к массовой миграции, как ей эффективно противостоять, куда сложнее. Но отдельные шаги есть и в этом направлении:

  • Средняя з/п подтягивается к 1000 рублей. Нет, это не так уж много. Но это выше, чем в соседней Украине даже по номиналу. И ощутимо выше, если считать по ППС.
  • Государство содействует развитию IT-сектора, где доход кратно выше средней з/п и нет необходимости уезжать.


  • Государство активно модернизирует крупные производства и сокращает их издержки. Всё это в будущем увеличит и фонд оплаты труда.

Всем этим Беларусь может не только удерживать своих граждан. Сегодня в Беларуси находятся порядка 160 тыс. украинцев. Их может стать больше, учитывая, что отношения между РФ и Украиной в ближайшее время вряд ли потеплеют: есть риск отмены ж/д и автобусного сообщения, усложнения пересечения границы. Словом, ездить на работу в РФ для украинцев может стать дорого и хлопотно. К этому моменту нужно быть готовыми.

Проблемы те же, реакция разная

Самое время вспомнить украинского «двоюродного брата» декрета № 3. Многие почему-то думают, что Беларусь в этом смысле уникальна. Отнюдь. Украина имеет те же проблемы с внутренней занятостью и отчислениями, а значит вынуждена на них как-то реагировать.

Мы не зря дважды указали, что в РБ реагируют на эту проблему системно, потому что украинская власть действует ровно наоборот. Их метод — тактика «антикризисных менеджеров»: режь косты (costs — расходы) и надейся на разворот тренда.

Вводить специализированный сбор на Украине не стали, да это и бессмысленно: в стране лишь 7–8 млн официально работающих, т. е. половина экономики в принципе в тени. Мигрантам предложили покупать себе стаж (чтобы иметь потом право на пенсию). Но затея была изначально безнадёжной. Ну кто в здравом уме доверит украинской власти деньги (почти 630 долларов за год стажа!), чтобы лет через 20 получить их обратно в виде содержания?

Поэтому единственной значимой реакцией на сокращение занятых во внутренней экономике стал открытый демонтаж системы здравоохранения (известен также как её «реформирование»). Об этом можно рассказывать бесконечно, однако основные признаки на слуху: введение платных услуг и новых протоколов, по которым инфекционных больных забирает не скорая, а они самостоятельно идут к терапевту общей практики и от него уже направляются в карантин. Подробнее об этом — в ролике.


Можно смотреть с 10:15, если интересует суть происходящего, или сначала, если хочется понимать, как это выглядит на конкретном примере.

***

Вроде бы начинали с мигрантов, а пришли в результате к финансированию здравоохранения. Однако ничего удивительного тут нет. Количественные колебания трудовых ресурсов влияют на экономику, а действия властей двух республик демонстрируют качественное отличие понимания происходящего.

В Беларуси пытаются системно осознать как причину, так и следствие, пошли даже на малую налоговую реформу (самозанятость). На Украине проблему используют как удобный повод для демонтажа «затратной» системы, а также передачи украинского рынка здравоохранения под контроль глобальным игрокам.


«Два мира — два плана», как говорилось в известном советском плакате. Источник: sovposters.ru

Стоит напомнить также, что в Союзном государстве все проблемы в результате оказываются общими. У Беларуси есть очевидная проблема с учётом своих граждан, выехавших на заработки в Россию, — нужно помогать её решать. А дальнейшая интеграция экономик и создание совместных производств приведут к тому, что даже мигранты будут работать на экономику республики, если найдут работу на таких производствах.