Закрыли политический сезон «Весна-2018» в России и Беларуси схожие по своему формату мероприятия, которые уже стали традиционными. Так, форум «Минский диалог» работает с 2015 года, а Питерский международный экономический форум (ПМЭФ) проводится уже в 22-й раз. При всём различии масштаба «Минского диалога» и ПМЭФ они служат единой цели — нормализации диалога с глобальными игроками, в первую очередь из Евросоюза и США.

Дело в том, что, несмотря на разность масштабов, правящие элиты и Москвы, и Минска оказались в схожей ситуации. Как справедливо заметил Алексей Дзермант, Россия и Беларусь находятся в противофазе отношений с обобщённым Западом в лице США, Евросоюза и Британии. Многим выход из этого тупика видится в интенсивном диалоге. Поэтому естественно, что внутри и России, и Беларуси зарождаются силы, которые готовы инвестировать и поддерживать тот самый диалог. Собственно, значимость «Минского диалога» и ПМЭФ в том, что Владимир Путин и Александр Лукашенко использовали площадку в качестве политической. Может быть, поэтому заявления глав государств звучали во многом синхронно, несмотря на то, что темой форума в Минске была безопасность, а в Санкт-Петербурге — экономика.


Александр Лукашенко констатировал, что существующие форматы международных отношений не обеспечивают безопасности: «Великие державы, призванные быть надёжными гарантами стабильности, сегодня не могут прийти к единому мнению ни по одному из серьёзнейших вопросов. Действительно опасное соперничество Советского Союза и Соединённых Штатов при поддержке их союзников в 70–80-е годы было по-своему предсказуемым и, если хотите, сбалансированным. Обе стороны использовали понятный и схожий инструментарий распространения своего геополитического влияния. Важнейшим отличием сегодняшней ситуации, напротив, является непредсказуемость, когда даже так называемые красные линии уже никого не останавливают и остановить, видимо, не могут. Постоянно существует опасность их перейти с тяжёлыми последствиями для всех. И это уже не раз происходило».


Владимир Путин объяснил причины противоречий, которые привели великие державы к кризису отношений: «Мировому сообществу до сих пор не удаётся найти приемлемые развязки в рамках Всемирной торговой организации, которая, несмотря на все сложности, противоречия, остаётся ключевым звеном глобальной торговой системы, важнейшей универсальной площадкой для разрешения споров и диалога по вопросам, которые затрагивают всех без исключения участников экономической деятельности. ВТО, конечно, не идеальна. И тем не менее нерешаемых проблем в системе ВТО тоже нет. Отказываться от неё, не создав ничего взамен, — значит разрушить сложившийся баланс. И тогда в торговых спорах не будет ни истцов, ни ответчиков. Кто прав, будет решать только сила».

Итак, и Москва, и Минск обеспокоены одним и тем же — отсутствием диалога с теми, кто на военных планах обозначен как «вероятный противник». Поэтому вопрос безопасности является ключевым вопросом и для России, и для Беларуси.


В Минске ключевыми коммуникаторами со стороны Запада были Томас Гремингер, генеральный секретарь ОБСЕ, и Джеймс Аппатурай, заместитель помощника Генерального секретаря НАТО по политическим вопросам и политике безопасности.


В Санкт-Петербурге присутствовали Эммануэль Макрон, президент Франции, а также Кристин Лагард, директор-распорядитель МВФ.

Интересно посмотреть на инвесторов диалога в Беларуси и России.

В Беларуси главными интересантами являются европейские и американские фонды и НКО.


В России же генеральными спонсорами ПМЭФ выступили российские банки и корпорации с высокой долей госкапитала.

И Минск, и Москва ищут диалоговые площадки с Западом, однако в России эти тенденции поддерживаются «капитанами экономики», а в Беларуси модерирование коммуникации удалось перехватить иностранным фондам. Для белорусских элит коммуникация с Западом находится на начальном этапе, поэтому тот же проект «Минский диалог» работает только с 2015 года, в то время как в России уже сформированы крупные экономические субъекты, заинтересованные в поддержке диалога.

Активное вовлечение Минска в коммуникацию свидетельствует о заинтересованности создания постоянных каналов как минимум экспертизы и консультаций. Учитывая, что главными спонсорами диалога являются фонды, исследовательские центры и НКО, то, вероятнее всего, диалог будет выстраиваться по линии «гражданского общества», «экспертизы» и иных гуманитарных технологий. Собственно, в белорусском случае мы имеем дело с технологией, когда коммуникация с элитами ЕС и США подменяется коммуникацией с общественно-политическими надстройками вроде фонда или института.

В российском же случае прямой коммуникации с США и Евросоюзом тоже не особо получается. Даже глава Франции на совместной пресс-конференции на предложение Владимира Путина обеспечить безопасность Европы был прямо вынужден признать, что  «у меня есть определённые обязательства относительно других европейских союзников, и я думаю, что такая архитектура европейской безопасности — это наша ответственность».

Москва и Минск оказались в схожей ситуации, когда диалог вроде бы и нужен, но реальный бенефициар существующего миропорядка ни к какому диалогу не расположен. Даже относительно суверенные, с ядерным оружием и колониями мировые державы, такие как Франция, вынуждены признавать, что реальный суверенитет ограничен союзническими обязательствами.

Собственно, поэтому в отношении Москвы и Минска ведётся общая стратегия — имитация диалога без особых обязательств. Диалог в таком формате будет проходить до тех пор, пока со стороны Запада не появится действительных субъектов из США, Великобритании и Евросоюза.

Бизнес-диалог на ПМЭФ может состояться, если там появятся инвесторы нефтегазовых корпораций США и Евросоюза, владельцы крупнейших оружейных корпораций и другие экономические субъекты, лоббирующие санкционное давление на Россию.

В случае с Беларусью диалог по вопросам региональной безопасности может получиться, если в него вступят польская, литовская и украинская спецслужбы, чьих представителей неоднократно «вскрывали» в республике; реальные инвесторы телеканала «Белсат» из Варшавы и Лондона и другие субъекты, занимающиеся вопросами дестабилизации безопасности республики.

Если же надлежащая субъектность обеспечена не будет, то подобные площадки можно рассматривать как резервные, на случай реального возобновления диалога.