Есть такая фраза: «Историю пишут победители». Обычно так и есть, однако с историей Второй мировой получилось по-другому. Роль страны, которая вынесла на себе основную тяжесть войны и сделала наибольший вклад в общую победу, в мировой истории зафиксирована совсем неоднозначно. Даже у нас получило широкое распространение такое мнение, что Сталин = Гитлер, что СССР подло ударил в спину Польше, что тогдашнее советское руководство, точно так же, как и германское, несёт ответственность за начало Второй мировой войны, и так далее.

Что тогда говорить про историческую мифологию других стран? Например, поляки из 80-летней годовщины начала войны сделали скандал. Пригласили на церемонию Александра Лукашенко и одновременно сделали публичное заявление о том, почему на этом мероприятии не будет Владимира Путина — президента страны-агрессора.  

Понятно, что Лукашенко не стал участвовать в провокации и никуда не поехал. Но сам факт — таких примеров политических манипуляций вокруг исторической памяти о Второй мировой войне более чем достаточно. Поэтому давайте на этот раз заслушаем мнение побеждённых немцев. Пригласим их, так сказать, как арбитров в нашем споре.

Слово предоставим Рудольфу Риббентропу, сыну гитлеровского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа. Рудольф был танкистом, служил в СС, воевал с 1940-го по 1945 год, участвовал, в том числе, в таких известных операциях, как Курская битва, контрудар на Харьков в 1943 году, прорыв в Арденнах. Кавалер Рыцарского креста, пять ранений… В общем, на собственном опыте убедился, что это такое — «воевать на бескрайних просторах России».

На склоне лет старый фашист написал книгу «Иоахим фон Риббентроп. Никогда против России!», в которой, как мог, реабилитировал своего отца, казнённого в Нюрнберге после знаменитого процесса над нацистскими преступниками. Это, так сказать, его личное — можно понять. Отбросим также лирику, характерную почти для всех офицерских мемуаров разгромленного рейха. Мол, мы, солдаты, не виноваты, мы выполняли свой долг, честно сражались и не знали о том, что творилось в концлагерях. Командир танковой роты мог и не знать, а вот сын министра иностранных дел точно был в курсе.

Нам интересно другое. В книге он без всякой политкорректности описывает Большую политику конца 30-х – начала 40-х годов с точки зрения Рейха. Риббентропу-младшему в возрасте за 90 было совершенно всё равно, что подумают о нём поляки, американцы и другие союзники Германии по НАТО. Он пересказал те разговоры, которые велись в семье министра иностранных дел рейха, а также свои мысли и наблюдения уже после войны. В немецкой интерпретации история Второй мировой войны выглядит так.


Главным «архитектором» Второй мировой войны Риббентроп-младший считал руководителя наиболее могущественной мировой державы — президента Франклина Рузвельта.

Гитлер планирует «крестовый поход против большевизма»

Что касается фюрера, все знают — он был последовательным антикоммунистом и русофобом. На этой идеологии Гитлер сделал свою политическую карьеру. Об этом писал книгу «Майн кампф». Он руководил Германией до 1939 года уже на протяжении шести лет и никогда не проявлял стремления договориться с Советским Союзом.

Вся внешняя политика рейха была нацелена на то, чтобы установить добрососедские отношения с Францией и Британией, обеспечить надёжный тыл на Западе и объединить страны Восточной и Центральной Европы в борьбе против Советского Союза.

Руководство рейха изначально намечало войну совершенно не в той в конфигурации, в которой она пошла на самом деле. Гитлер хотел воевать не против Польши, а в союзе с ней — против СССР. Германия собиралась вернуть себе статус Великой державы, который она утратила по результатам Первой мировой войны, оседлав довольно популярную на Западе тему «крестового похода против большевизма».


Марш фашистов в Лондоне, 1936 год. В попытках договориться с западными державами Гитлер рассчитывал, в том числе, и на своих многочисленных сторонников во многих странах Европы.

С приходом к власти Гитлер свернул всякое сотрудничество, которое велось между СССР и Германией на основе Раппальских соглашений 1922 года.

Благоприятным фактором для реализации планов нацистского рейха были также проблемы Советского Союза на Дальнем Востоке. С 1935 года СССР несколько раз был втянут в локальные конфликты с Японией, а в 1939 году дело дошло до настоящей войны на Халхин-Голе. Если бы Германия открыла фронт против СССР в Европе, Япония, очевидно, усилила бы нажим на Востоке.

Перевооружение Красной армии тоже ещё не закончилось. Также в Германии рассчитывали, что волна политических репрессий в командном составе РККА сильно ослабила военную мощь России.  

Польша отказывается от союза с Германией

Ради совместного похода против СССР Гитлер был готов на любые уступки полякам. Тут нужно сделать отступление: вообще-то, ни один германский политик времён Веймарской республики не мог сказать, что он готов признать послевоенные границы с Польшей. Никогда. Это было бы политическое самоубийство, потому что общественное мнение Германии было настроено против всяких компромиссов. Однако Гитлер пошёл на это.

Он готов был признать границу. Он обещал золотые горы, кусок Литвы и Советскую Украину с выходом к Чёрному морю, что зафиксировано в беседах Гитлера и  Иоахима фон Риббентропа с министром иностранных дел Польши Юзефом Беком 5 января и 26 января 1939 года. В 1936-м Гитлер проглотил попытку поляков подбить французов на совместное выступление против набиравшей силу Германии и даже оправдывал его тем, что действия польского генштаба совершенно логичны с точки зрения их государственных интересов. Вольный город Данциг, который требовала себе Германия, по факту и так был немецким — он управлялся правительством из местных национал-социалистов. За транспортный коридор в Пруссию рейх был готов предоставить любую компенсацию в счёт будущих завоеваний на Востоке.

В 1938 году нацистская Германия и панская Польша продемонстрировали прекрасный пример взаимовыгодного сотрудничества в Чехословакии.


Польские войска оккупируют Тешинскую Силезию, октябрь 1938 года.

А в начале 1939-го, торжественно принимая Юзефа Бека в Берхтесгадене, Гитлер прямо говорил, что каждая польская дивизия экономит ему одну немецкую в противостоянии с СССР. К слову сказать, перед войной в Польше было 39 дивизий и 16 бригад общей численностью 1 млн человек — серьёзная сила. У Войска Польского были проблемы с компетентностью высшего руководства, однако никто не отрицает, что поляки на войне показали себя мужественными, смелыми солдатами. Оружие тоже у них было вполне современным. Это только в геббельсовской пропаганде тупые польские кавалеристы саблями пытались рубить немецкие танки.


Выступление Юзефа Бека 5 мая 1939 года в Сейме, где он публично отклоняет предложение Германии.

Однако сценарий Гитлера был нейтрализован западной дипломатией, которая связала Польшу антигерманскими договорами и пообещала военную помощь в случае нападения. Западные державы вполне устраивал конфликт СССР и Германии. Но точно не в таком формате, когда рейх во главе европейских государств ведёт «священную» войну против коммунизма, превращается в ведущую державу континента и в случае победы обеспечивает свою промышленность безграничными сырьевыми запасами России.

Германию гонят на флажки

Таким образом, Гитлера поймали в ловушку. С попустительства западных демократий Германия несколько лет готовилась к войне. Экономика предельно милитаризована. Националистический психоз охватил массы. Нацисты уже не могут остановиться, потому что это будет означать крах германской экономики и падение режима.

Генералы вермахта, недолюбливающие Гитлера, постоянно сигнализировали в Лондон и Вашингтон о том, что они свергнут фюрера, как только он станет виновником политического кризиса. Если он начнёт войну, ему конец. Не понадобится даже вести боевые действия. Достаточно просто оказать давление на Германию. Кстати, западные демократии постоянно применяют данный приём против авторитарных режимов, считая его универсальным.

14 апреля 1939 года президент Рузвельт отправил публичное послание Гитлеру, в котором в ультимативной форме предостерёг от нападения на ряд стран Европы и Азии.


Безумный фюрер 28 апреля 1939 года ответил своей лучшей речью в Рейхстаге, которую вполне можно считать вершиной ораторского искусства.

Её транслировали сотни радиостанций мира. Текст был гениальным (к сожалению, с текстом «Ответа президенту Рузвельту» можно ознакомиться только на языке оригинала и в переводе на английский), а исполнение — просто блестящим. Но это не меняло сути. Нацисты попали в капкан.

Интриги мирового гегемона

По мере того, как внешнеполитическое положение Германии становилось всё более сложным, в руководстве США, наоборот, зрела мысль о том, что мировая война даёт им уникальный шанс взобраться на вершину господства.

Объективно Соединённые Штаты в 30-е годы уже были самой могущественной державой мира. ВВП США в 1939 году в 2,3 раза превосходил ВВП Германии (а в 1944-м — уже в 3,5 раза). Однако в американском обществе были сильны изоляционистские настроения. Американцы не хотели вмешиваться в чужую политику за океаном. Кроме того, экспансия была затруднена из-за сопротивления других центров силы. Большая война могла всё изменить — снести мощь старых держав и волей-неволей втянуть американцев в мировую политику (детально об этом можно почитать в книге «Дипломатия Франклина Рузвельта»).


Конвейер по сборке истребителей «Аэрокобра». Производственные возможности США по выпуску военной продукции как минимум вдвое превосходили таковые любой другой страны мира, в том числе и Германии.

В 1939 году Рузвельт пообещал руководителям Франции и Британии, что США будут воевать на их стороне. Но для этого они должны были выступить на стороне Польши. Первыми словами американского президента, когда ему сообщили о нападении Германии на Польшу, были: «Наконец это произошло. Боже, помоги нам всем». Спустя несколько дней в журнале Nation было напечатано:

«Является ли администрация Рузвельта нейтральной? Конечно же, нет. Есть ли возможность того, что Соединенные Штаты останутся в стороне от мировой войны? Практически нет».

Да, немцы готовились к реваншу за проигранную Первую мировую, но направление агрессии умело режиссировалось самой могущественной державой мира. А Польша изначально готовилась на роль жертвы.

Доверенное лицо американского президента по делам Европы Уильям Буллит, бывший послом вначале в СССР, а потом во Франции, на вопросы польского посла Ежи Потоцкого об участии США в войне против Германии говорил:

«Франция и Англия должны положить конец всякой политике компромиссов с тоталитарными государствами. Соединённые Штаты располагают различными, чрезвычайно эффективными средствами принуждения в отношении и Англии, и Франции... В случае войны мы не примем в ней участия с самого начала, но мы её закончим».

Отец президента Джона Кеннеди Джозеф Кеннеди, работавший послом в Лондоне, утверждал, что «ни французы, ни британцы не сделали бы Польшу причиной войны, не будь на то постоянного стремления Вашингтона».

Пакт о ненападении с Россией

Угроза войны и атмосфера закулисных интриг породили в Европе взаимное недоверие. После затянутых переговоров между Британией, Францией и Советским Союзом у Сталина сложилось впечатление, что западные демократии хотят столкнуть его с Гитлером, загребать жар чужими руками, а самим при этом в войне не участвовать. В таких условиях он согласился на предложение Германии подписать пакт о ненападении.


Чтобы понять, на каком уровне находились отношения двух держав до 23 августа 1939 года, достаточно сказать, что в день подписания договора немецкий посол граф Шуленбург впервые вживую увидел Сталина. Хотя в Москве к тому времени он находился уже пять лет.

Риббентроп-младший пишет, что русские пользовались славой жёстких и сложных переговорщиков. Германия хоть и обеспечила себе мирный тыл, в 1939-41 гг. постоянно ощущала давление со стороны Востока. По мнению Иоахима Риббентропа, сталинский СССР всё более и более возвращался к традиционной внешней политике Российской империи, нацеленной на Балканы и Черноморские проливы.


Красноармейцы снимают пограничные столбы на старой польской границе. По пакту Молотова-Риббентропа Западная Украина и Западная Беларусь входили в состав СССР.

Тем не менее глава нацистского МИДа считал, что Советский Союз не станет первым нарушать договор. Передислокация войск на границу и наступательная военная доктрина РККА использовались для того, чтобы принудить к Германию к новым уступкам. Риббентроп полагал, что войны на Востоке можно и нужно избегать. Но у Гитлера было другое мнение на этот счёт.

«Странная война»

Союзников часто упрекают, что они не пришли на помощь полякам. Однако нужно сказать, что французы, как и русские, тоже не спешили брать на себя роль «континентальной шпаги» англичан и американцев, которые тем временем будут отсиживаться в тылу: одни — на острове, а вторые — за океаном. Свежими были воспоминания ещё с Первой мировой.

Французы сразу заявили: «На линию Зигфрида пойдём не ранее 1942 года. Надо хорошо подготовиться. Тем временем США вступят в войну, соберём силы — и тогда уже все вместе... Короче говоря, без вас не начнём».


«Странная война»: союзники на Западном фронте набираются сил, пока Гитлер покоряет Европу.

А в 1940 году, когда уже пошли немцы, французы не стали драться.  Их не победили. Они решили, что проще и дешевле будет сдаться, если уж помощь из-за океана запаздывает. Сами сделали такой выбор.

1941-й: начало конца

Лёгкое завоевание Франции вскружило головы немецким генералам. Они считали себя обладателями чудо-оружия — тактики блицкрига, молниеносной войны с помощью танковых и моторизированных подразделений. Если перед кампанией на Западе высшее руководство вермахта с большой опаской относилось с наполеоновским планам Гитлера, то в 1941 году у них уже не было сомнений в собственном превосходстве.

Хайнц Гудериан говорил Гитлеру: «Мой фюрер, только на просторах России немецкие бронетанковые войска смогут показать, на что они способны!». А потом после войны все эти генералы говорили: «Мол, мы просто солдаты, за что нас судить? Мы выполняли приказ и сражались за родину».

Тот же Гудериан на Нюрнбергском процессе выступал всего лишь как свидетель. Хотя именно такие, как он, в конечном счёте убедили нацистов, что армия разгромит Советский Союз за пару месяцев. Всё оказалось не так просто.


Ожесточённое сопротивление Красной армии уже в первые несколько недель войны показало, что блицкриг не пройдёт.

С 1941 года Третий рейх, несмотря на отдельные военные успехи, уже был обречён. Война могла бы закончиться намного раньше, чем в 1945-м. Рузвельт говорил о том, что, с технической точки зрения, США могли бы открыть Второй фронт уже летом 1942 года. Они его могли развернуть в любой момент, как только увидели бы, что СССР или Германия находятся на грани поражения. Однако такая спешка противоречила сценарию мировой войны, которая должна была ослабить все государства, кроме Соединённых Штатов Америки.